Версия для слабовидящих

Некоторые аспекты погребального обряда у тувинцев

Погребальный обряд, как социальное явление, в разные периоды подвергается тому или иному переосмыслению, иногда кардинальному, поэтому отражает не только тот или иной исторический пласт в жизни этноса, но и перемены в его духовной культуре. Что касается данного обряда у тувинцев, то он также имеет несколько напластований, что свидетельствует о его долгой истории на данной территории.

Погребальный обряд у тувинцев изучен В. П. Дьяконовой и В. А. Киселем. В работе В. П. Дьяконовой определены типы захоронений и традиции обряда согласно шаманским и буддийским воззрениям [Дьяконова, 1966; Она же, 1975]. В. А. Киселем рассмотрены способы погребения у тувинцев, а также трансформационные процессы в настоящее время [Кисель, 2009].

В данной статье делается попытка рассмотреть представления тувинцев о посмертной жизни, главным образом, связанные с некоторыми буддийскими воззрениями, не затронутые предыдущими авторами.

Актуальность изучения данного аспекта погребального обряда у тувинцев заключается, во-первых, в не исследованности темы, во-вторых, в том, что с возрождением национального самосознания делаются попытки восстановить старые, в том числе и похоронные традиции. Однако при попытке возродить старые обряды допускаются грубые не только по своему внутреннему содержанию, но и внешние ошибки, такие, как, например, употребление алкоголя или обильное чревоугодие, а также активное участие женщин при проведении похорон, которые не допускались в традиционном обществе. Таким образом, изучение внутреннего содержания погребальной традиции вызвано также и его современным состоянием, приводящим нередко к нежелательным результатам, усугубляющих и без того печальное событие.

Историю погребального обряда изучают, как правило, по типу захоронения. Согласно этой классификации, на территории Тувы существовали следующие типы захоронений: подземный (тело закапывалось в землю), воздушный (тело поднималось на помост), наземный (тело оставлялось на земле) и огненный (тело сжигалось).

На рубеже XIX-XX вв. под воздействием буддийских воззрений, основным типом захоронения в Туве стал именно наземный, хотя имели место как воздушный, так и огненный. Воздушному погребению подвергались тела шаманов, однако  не всех, а только всеми признанных, т. е. обладавших сверхъестественными способностями. Огненному погребению подлежали тела буддийских служителей культа, однако также не всех, а только высших иерархов или тех, кто достиг высоких духовных совершенств или тех, кого, по астральным знакам, надлежало предать огню. Тела большинства людей просто оставлялись на земле.

Таким образом, в начале XX в. погребальный обряд тувинцев был подчинен двум основным воззрениям: местным (шаманским) и буддийским.

Следует отметить, что шаманские обряды во многом переняли внешние аспекты буддийского ритуала. К таковым можно отнести (в зависимости от местности) положение трупа, проведение 7  и 49 дней и т. д. Так, в отличие от буддистов, не все шаманы могли, например, сказать, на чем основаны, допустим, проведение 7 и 49 дней, тогда как в буддийские служители культа четко знали значение этих суток. Об этом будет сказано ниже.

В зависимости от местности, погребальные обряды тувинцев отличались по положению трупа, выносу его из жилища, доведению тела до места захоронения или того, кто будет совершать похоронный обряд. Если говорить о проведении похоронного обряда в целом, то он, естественно, основывался на воззрениях определенного порядка. Как и для всех других людей, смерть для тувинца являлась трагедией, однако смягчалась представлениями такого порядка, что умершего ждет другая, посмертная жизнь. Эти понятия у предков тувинцев существовали издревле, о чем свидетельствуют, например, погребальные комплексы древних скифов и тюрков на территории Тувы. Полагая, что умершего, скажем, мужчину, ждет жизнь, подобная земной, хоронили с женой (наложницей) и непременным атрибутом кочевника – конем (иногда не одним). Представления такого порядка (что жизнь не заканчивается, а будет продолжаться в другой форме) у тувинцев сохранялись и сохраняются вплоть до этнографической современности.

Несмотря на относительно оптимистический взгляд на смерть (поскольку жизнь продолжалась в другой форме), она все же была окутана мистической стороной, вызывавшей у живых людей чувство страха. Этим чувством было продиктовано поведение людей: во-первых, не шуметь вблизи покойника, во-вторых, не находиться возле тела (кроме взрослых и пожилых людей) и, в-третьих, не плакать громко (желательно вообще не плакать). Это поведение было основано не только на страхе, но и на знаниях такого порядка – громким плачем можно помешать умершему человеку перейти в другую жизнь. По одному из представлений, умерший переходит на «другую сторону» по перетянутому конскому волосу и любой громкий звук – будь то плач или ссора между близкими ему людьми, может оборвать волос, и он может провалиться вниз, т. е. в ад. Плач и слезы могут создать перед умершим наводнение, что также может помешать ему перейти на «ту сторону». Следует сказать, что многие представления, кажущиеся на первый взгляд традиционными, во многих случаях являются буддийскими историями, постепенно принявшими местный характер. Допустим, одна нравоучительная история, рассказанная буддийским служителем культа, при устной передаче обрастала личной интерпретацией (что вообще характерно для людского сообщества), нередко дополнениями, постепенно становясь, таким образом, местным материалом. В любом случае,  знания такого плана предписывали тувинцам осторожное и смиренное поведение там, где находился  покойник.

В зависимости от причины смерти и возраста умершего, отношение к ней было различным. К уходу старого и, тем более, болевшего человека относились спокойно. Все соответствующие ритуалы проводились без спешки, с соблюдением местных традиций и, как было сказано выше, без плача.

Если умирал ребенок, то этому не придавали особо мистического значения, полагая, что в любом случае он уйдет в хороший мир, поскольку не совершал плохих действий. Однако если умирал ребенок 9-10 и старше лет, родители прибегали к услугам служителей культа – ламы или шамана с тем, чтобы узнать причину смерти и провести нужный ритуал.

В случае внезапной смерти молодого или человека среднего возраста, независимо от причины – травмы (например, в результате неудачного падения с животного или рубке дерева и т. д.) или скоротечной болезни, погребальные ритуалы проводились в полной мере. Внезапной смерти тувинцы приписывали разные причины, в том числе мистического характера, к примеру, то, что умерший человек срубил дерево возле священного источника (по незнанию), постирал грязное белье в таком же месте (особенно женщины), нанес кому-то обиду и т. д. В таких случаях сутью проводимых ритуалов являлось, во-первых, донесение до умершего факта его смерти (поскольку им это не осознавалось) и попытка отправить его в лучший мир, во-вторых, ограждение от него живых, поскольку полагали, что человек, умерший внезапно, будучи не готовым к новой ситуации, не знает, как вести себя в ней и, чувствуя страх и одиночество, будет пытаться забрать кого-либо из своих близких людей. Исходя из всех этих представлений, тувинцы и обращались к служителям культа, которые при помощи соответствующих ритуалов  должны были проводить человека в другой мир, без потери и для его родных.

Следует отметить, что в тувинском традиционном обществе практически отсутствовала насильственная смерть, если не считать умерших от пыток или приговоренных к смерти (в Туве, как известно, до 1912 г. действовали маньчжурские порядки, допускавшие их). На памяти наших пожилых информантов не было ни одного случая, чтобы на бытовом уровне было совершено убийство, о котором можно было вспомнить и рассказать. Таковы были моральные устои старого тувинского общества.

По правилам тувинского погребального этикета, возле покойного человека должны были находиться только мужчины, причем старше 40 лет. Женщинам и детям категорически запрещалось находиться возле покойного человека.

Возле тела всегда должны были быть люди, но не сидеть возле него, а просто находиться в одном помещении (юрте) с ним. Особенно нельзя было оставлять его одного ночью. Полагали, что в это время бодрствуют злые духи и могут не только навредить живым людям, но и увести за собой умершего в свой (нежеланный для людей) мир. Чтобы не допустить их в жилище и не дать им понять, что в доме есть покойник, ночью, например, надо было как можно громче вести себя. Как было сказано, в юрте находились только мужчины старшего возраста. Полагалось, что мужчины не только не подвержены страху, но им даже духи не могут навредить, более того, некоторые из них сами боятся мужчин. Для этого играли в шумные игры, вызывавшие азарт и смех, например, в даалы – домино и т. д. При смерти старого человека такое поведение даже приветствовалось, поскольку считалось, что своим уходом покойник дает дорогу своим детям и внукам.

Отношение к старым, особенно к престарелым людям в некоторых традиционных азиатских обществах отличалось, как известно, достаточной жесткостью, вплоть до их умерщвления, полагая, что проживая долгую жизнь, они навлекают беду или сокращают жизнь своим потомкам. В тувинском обществе такого обращения к старым людям не было, однако в случае, если с родными какого-нибудь старого человека происходили несчастья, то могло звучать глухое недовольство, если не со стороны его детей, то родственников или соседей. Характерным было и то, что сами  старики-долгожители философски относились к смерти и даже чувствовали некоторую неловкость от того, что живут долго. Такие люди умирали спокойно и достойно, поэтому их смерть не вызывала большого страха.

Если человек умирал в постели, то кровать разбирали и тело переносили на пол (стелили войлочный коврик). Это было характерно для всех групп тувинцев – умерший человек не должен лежать на кровати. Лица покойника также никто не должен был видеть, и его закрывали. Тувинцы не допускали открытых глаз, рта, перекошенного лица умершего, полагая, что это может означать дурные знаки, поэтому старались придать лицу спокойное выражение. Это было правилом для всех без исключения тувинцев.

Отличия, в зависимости от местности, заключались в положении тела умершего. В данной статье, в силу того, что этот вопрос не является предметом нашего рассмотрения, он не будет затронут.

Если же говорить в целом, то в некоторых местах телу придавали вытянутую форму, вытянутыми вдоль туловища должны были быть и руки. Разжатыми должны были быть и кулаки, поскольку полагали, что сжатый кулак может означать плохие намерения умершего, допустим, желание забрать с собой еще кого-то, не обязательно человека, это могут быть и домашние животные. В таком случае хозяйству могло грозить разорение, нищета и т. д. Если человек умирал в одежде, то расстегивали все его пуговицы, развязывали кушак, снимали обувь: за застегнутой или подпоясанной одеждой могут «зацепиться» духи и навредить  как покойнику (увести его за собой), так и живым людям. В одних местах покойника укладывали на бок, согнув ноги в коленях, что являлось отголоском очень древних, зафиксированных на территории Тувы погребальных традиций, к примеру, скифских.  В других, покойника укладывали на правый бок, правую ладонь подкладывали под правую щеку, левую руку укладывали вдоль туловища, придав ему, таким образом, позу спящего человека или позу Будды ушедшего в Нирвану. Такие традиции соблюдались в тех местах, где были сильны буддийские воззрения. В целом это были самые первые действия, которые принимались после смерти человека. Последующие действия зависели уже от советов служителя культа – ламы или шамана.

Отличия заключались также в выносе тела (завернутого в войлок) из жилища. Одни выносили его просто через дверь, другие, приподняв решетчатую стену юрты, под ней. Полагали, что вынося тело таким образом, запутывали путь умершего в юрту. В основном это были местные ритуалы, основанные на шаманских представлениях. В случае, если обряд проводил шаман, то каких-либо строго предписанных правил не было, поскольку все было предоставлено на его усмотрение. Обычно это сводилось к тому, что он сообщал причину смерти человека (одни могли это сказать без камлания, другие через него), говорил, каким образом, и в какой день нужно вынести умершего из юрты и т. д. Вынос тела мог произойти уже на следующий день или через три дня (более, как правило, не допускалось). Основной же функцией шамана являлось выяснение причины смерти, объяснение умершему человеку о его кончине, сопровождение его до лучшего места и устранение возможных плохих последствий для оставшихся родственников. Все объяснения шамана выслушивались, и рекомендации выполнялись.

Как было сказано выше, на рубеже XIX-XX вв. погребальные традиции тувинцев были подвергнуты воззрениям буддизма, поэтому умерших людей в основном хоронили наземным способом (о причинах этого будет сказано ниже), даже если обряд проводил шаман. Тело обычно заворачивал в войлок и приспособив его между двумя лошадьми, везли до места захоронения. В некоторых местах тело перекладывали через лошадь (без седла). Все зависело от местных традиций и указаний служителя культа. Следует сказать, что женщинам запрещалось сопровождать такую процессию, да и мужчин было менее 10 человек. На месте погребения войлок разворачивали и как можно быстрее удалялись. Иногда всадники пускали лошадей вскачь, чтобы умерший не успел «догнать» их. Желательно было также запутать следы, ведущие в стойбище.

Следующим этапом было проведение специального ритуала, называемого чеди хонук эрттирери – «проведение семи дней», основным содержанием которого было установление связи с умершим человеком. По традиционным представлениям, именно на седьмой день после смерти устанавливался непосредственный контакт с умершим. Для встречи с ним надо было подготовить угощения, для чего разжигали костер, куда клали веточки можжевельника, топленое масло, а также лучшие кусочки еды, разбрызгивали чай, иногда араку и т.д. Умерший человек, якобы, все это вкушал. Отведав угощения он и вступал в диалог с шаманом. При этом служитель культа говорил вслух и передавал окружающим все, что ему, будто бы, сообщал умерший человек. Прежде всего он говорил о причине своей смерти, где и с кем в данный момент находится, например, рядом со своими умершими ранее родителями, что чувствует себя так то и т. д. После завершения сеанса, шаман давал советы насчёт того, что необходимо сделать, например, что нужно выбросить такую-то вещь, которая лежит в сундуке, предостерегал быть внимательным человеку, рожденному, к примеру, в год дракона и т.д. Эти предписания и правила поведения, должны были соблюдаться до 49-го дня после смерти человека.

По совету шамана некоторые хозяйства оставляли место стойбища, на котором умер человек, и откочевывали на другое место. Однако в большинстве случаев, аал не менял места своего кочевья, а, оставаясь на месте, придерживался предписанного для такого случая поведения.

Окончательный диалог между ним и умершим человеком состоялся на 49-й день, называемый тувинцами дөртен тос хонук эрттирери. На седьмые сутки после смерти, особенно после внезапной кончины, человек ещё не в состоянии осознать факт своей смерти и сообщить что-либо конкретное о том, что с ним произошло. А на 49-й день он, якобы, передавал более подробные сведения не только о себе (где находится, почему умер и т. д.), но и предостерегал своих родных от опасностей. В этот день также разжигали костер, куда клали лакомые кусочки пищи, причем еды было много, поскольку считалось, что это кижиниң сөөлгү дою – «последний пир человека», поэтому приходили не только родные, но и соседи: предполагалось, что умерший устраивает пир и прощается со всеми. Угощение умершему человеку передавалось через шамана, который клал еду в костер и параллельно вел разговор с умершим. Если человек не соглашался со смертью и плакал (это все со слов шамана), то служитель культа успокаивал его, иногда ругал – все это делалось им вслух. Наряду с предостережениями родных от опасностей, умерший мог, наоборот, сообщить, что хочет забрать с собой такого-то человека. Конкретное имя не называлось, могло быть сказано, к примеру, что он хочет забрать женщину, с которой давно не виделся, что они дальние родственники и т. д. После такого сообщения  родным оставалось только гадать, о ком идет речь и пытаться предостеречь человека от беды, опять же при помощи шамана. С окончанием обряда  проводился осмотр пепелища костра: на нем должны были остаться  следы. Если оставался след человека, это считалось плохим знаком и служителю культа приходилось уже в последующие дни проводить обряд по защите членов семьи от будущих неприятностей. В том случае, если оставался след домашнего животного, это считалось доброй вестью, сулящей хозяйству благополучие и процветание. Приглашали, как правило, того же шамана, который проводил обряд на 7-е сутки. Однако, бывало и так, что родственников не удовлетворил (не услышали того, что хотели услышать, не поверили словам шамана и т. д.) ранее проведенный ритуал. В таком случае, на 49-й день приглашали уже другого человека. Поискам сильного шамана уделялось большое внимание, поскольку для оставшихся родственников это было последней возможностью что-либо услышать от родного человека и от того, как будет проведен обряд, зависело также и душевное состояние людей.

После 49-и дней человек уже окончательно уходил в другой мир. По представлениям тувинцев, в лучшем случае он уходил туда, где находились его ранее умершие родственники и знакомые. Таковы были вкратце знания тувинцев о смерти и погребальные обряды, основанные на местных (с влиянием буддийских воззрений) традициях.

Погребальный обряд, совершаемый согласно буддийскому воззрению, отличался строгим подходом к астрологическим предписаниям. Постепенно он стал вытеснять местный обряд, о чем свидетельствовал наземный тип погребения. Смена погребального обряда (как и любого другого) происходит не вдруг и не сразу, поэтому переход к другому ритуалу свидетельствовал о глубинном переосмыслении тувинцами не только типа захоронения, но и самой смерти и ее последствий. Здесь следует сказать несколько слов об основах буддийской философии, поскольку без общего представления о них сложно говорить о сути погребального обряда.

В основе всей буддийской доктрины лежит Учение об уме, и все феномены рассматриваются с точки зрения его проявления. Здесь и далее автор будет опираться на Учения геше Джампа Тинлея – тибетского Учителя, знатока и проповедника буддизма [Джампа Тинлей, 1995; Он же, 1999 и др]. Согласно буддизма, в проявленном мире существует шесть миров: 1) мир сансарных божеств; 2) мир хозяев гор, рек, местностей и т. д.; 3) мир людей; 4) мир животных; 5) мир голодных духов; 6) мир различных адов. Первые три мира считаются высшими, вторые – низшими. Каждое живое существо, в зависимости от совершенных им при жизни благих или дурных поступков, рождается в одном из них. Для тех, кто познал буддийскую философию, смерть означает переход в один из них.

Отношение к смерти у буддистов является достаточно практичным (поскольку смерть понимается как переход из одного мира в другой, т.е. принятие другой формы жизни), вся ежедневная медитация монахов, к примеру, по сути, являлась подготовкой к ней. По словам геше    Джампа Тинлея, существует детально разработанная техника умирания, которую нужно оттачивать, чтобы при наступлении настоящей смерти не было страха и паники, чтобы смерть была узнаваема. Основой буддийской техники умирания является вынос сознания из тела. Ум, по представлениям буддистов (ум – это ясность, не имеющяя формы и способная к познанию [Джампа Тинлей, 1999, с.10]), находится в центральном канале человеческого тела. Смерть – это уход ума (сознания) из тела. Уйти он должен, в идеале, из макушки. Однако такой уход возможен только при многолетней медитации, следовательно, это прерогатива лиц, достигших высоких духовных реализаций, в основном монахов. Ум, ушедший из макушки, уходит в лучшие миры – миры божеств. У людей, придерживавшихся при жизни нравственности, были добрыми и отзывчивыми, ум уходит через глаза или уши, т. е. отверстия, находящиеся в высшей части человеческого тела – голове. Уход сознания через нижние отверстия человеческого тела, считается плохим предзнаменованием – он уходит в нижний мир.

Выходу сознания из макушки способствует и положение тела – так называемая поза лотоса, когда человек сидит скрестив ноги. Именно в таком положении тела и уходят знатоки буддизма. Однако, если человек болен  и не может принять такую позу, его укладывают на правый бок, правую руку подкладывают под правую щеку, а левую руку – вдоль тела, ноги вытянуты. Такое положение тела также способствует выходу сознания из макушки и верхних отверстий. Выше было сказано, что в отдельных местах Тувы умирающему или умершему человеку придавали именно такое положение. Это было принятием в этих местах буддийского воззрения на смерть. Хотя в ранних погребениях людям также придавали положение на боку, однако в них, в отличие от буддийского погребения, ноги человека сгибали в коленях. Таким образом, для буддиста смерть или момент выноса сознания из тела – самый ответственный момент, который нужно разрабатывать в течение всей жизни, поскольку от него зависит рождение в высших мирах.

По словам тибетских Учителей, остановка дыхания не означает наступления смерти. Она наступает тогда, когда сознание уходит из тела. Ум может не покидать тела в течение нескольких дней. Такое бывает в разных случаях. Например, это могут демонстрировать буддийские практики высокой реализации. Однако сознание может не покидать тела какое-то время и в случае внезапной или трагической смерти, а также гибели молодых людей, не осознавших ее. В первом случае практики находятся в счастливом состоянии ума, люди при втором случае – мучительном. Основным предписанием буддийской астрологии после смерти человека, и является оказание помощи ему в такой период.

Буддийские астрологические расчеты, на которые опираются священнослужители являются уникальными трудами по своей систематизации, восходящие еще к ирано-индийской и китайской цивилизациям. В тувинском обществе в основном была представлена тибетская астрология, по которой можно было определить способ погребения и вид соответствующих ритуалов. Здесь в самом общем плане следует сказать, что основу этих вычислений составляет календарь, основанный на 12-годичном животном цикле. Служитель культа выяснял, в каком году родился человек, согласно животному циклу. Помимо этого, определялся также элемент, под каким человек был рожден. Под элементами понимаются первоначала материального мира: дерево, огонь, земля, металл и вода. Кроме того, учитывался и другой фактор – цветовой знак: белый, черный, синий, желтый, зеленый и красный (для тувинцев это понятие заключалось под термином меңги), причем к нему добавлялось и цифровое содержание: 1 белый, 2 черных, 3 синих, 4 зеленых, 5 желтых, 6 белых, 7 красных, 8 белых и 9 красных знаков. Допустим, человек был рожден в год курицы под элементом вода, 8 белых знаков. Затем следовали другие вычисления, например, такой, как определение преобладавшего элемента в момент смерти человека. Так, если «…преобладал Огонь, то  тело надлежало подвергнуть кремации; если Вода – тело надо было предать воде; Дерево – отдать на съедение хищникам, Железо – захоронить под собственным домом,  Земля – на кладбище». [Астрология Тибета, 2000, с.10].  Тип захоронения, согласно астрологическим показаниям, зависел, таким образом, от преобладавшего элемента в момент смерти человека.

Что касается проведения обряда на 7 и 49 сутки после смерти человека, то это восходит, например, еще к познаниям брахманов. Согласно им, сознание любого умершего человека через каждые 7 дней, в течение 7 недель (49 дней) снова начинает испытывать момент смерти. Это время и нужно захватить, чтобы дать человеку осознать, что он умер. После 49-и дней сознание получает то или иное перерождение, т. е. рождается в одном из шести миров. В этом, согласно буддийским воззрениям, и суть проведения 7 и 49 дней.

В Туве, как было сказано выше, хоронили в основном наземным способом, хотя редко использовалось как огненное (для буддийских служителей культа), так и воздушное (для шаманов). При наземном способе оставления трупа, существовало твердое убеждение, что тело праведного, доброго, нравственного человека будет съедено быстро, а недоброго человека, вредившего живым существам, не будет тронуто какое-то время. На место, где был оставлен труп, нельзя было ходить, однако по истечении трех дней,  несколько мужчин из числа родственников издали должны были посмотреть, что с ним стало. Если он был съеден, это считалось хорошим знаком как для умершего, так и для его родных. По словам наших информантов, бывало так, что труп жестокого человека хищниками не съедалось в течение нескольких дней, более того, в жару он  вздувался, принимал сидячее положение, что вызывало у родственников чувство паники, поскольку это обозначало дурное, не только для умершего, но и для его родных. В таком случае принимались дополнительные меры  – снова приглашали кого-нибудь из служителей культа для проведения еще одного ритуала.

Следует сказать, что хотя способ погребения был подчинен буддийским астрологическим расчетам, его содержание большинством населения воспринималось все же на обывательском уровне. Философское содержание того, почему тело должно быть отдано на съедение хищным зверям, заключалось в том, что, во-первых, даже мертвое тело (никому не нужное), может оказать помощь другим существам, т.е. накормить голодных животных, во-вторых, сознание, видящее что произошло с телом, не будет привязываться к нему, поэтому легко найдет следующее, возможно, лучшее перерождение.

Таким образом, в традиционном тувинском обществе посмертные обряды постепенно стали меняться в сторону буддийских ритуалов. Первоначально они стали проводиться в отношении верхушки общества – нойонов, чиновников различного ранга и, в целом, тувинской аристократии, не говоря уже о духовенстве. По словам наших информантов Б. К.-Х. Сояна и Б. Б. Полата, в случае смерти кого-либо из нойонов посмертные ритуалы (по их словам, судур номчууру – чтение сутр), продолжалось в течение всех 49-и дней без единой остановки. В юрте умершего нойона днем и ночью находились буддийские служители культа, которые поочередно читали сутры: одни заканчивали и уходили на отдых, другие их сменяли, и так в течение всех 49-и дней. Важным при проведении погребального ритуала являлась профессиональная подготовка (уровень духовных совершенств) священнослужителя, поскольку от его знаний зависела судьба умершего человека.

Таким образом, в погребальном обряде тувинцев отражены в основном шаманские и буддийские воззрения на смерть. Однако очевидно, что шаманские представления во многом, в частности, в проведении 7 и 49 дней, переняли буддийские воззрения, которые гармонично вписались в местные погребальные традиции.

 

Донгак С. Ч.

Литература:

1. Астрология Тибета.  М., 2000.

2. Геше Джампа Тинлей. Шаматха. Основы тибетской медитации.  Санкт-Петербург, 1995.

3. Геше Джампа Тинлей . Ум и Пустота.  М., 1999.

4. Дьяконова B. П. О погребальном обряде тувинцев // Труды ТКАЭЭ. М.; Л., 1966. Т. II. С. 56-80.

5. Дьяконова В. П. Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник. Л.: «Наука». Ленингр. отд., 1975. 164 с.

6. Кисель В. А. Поездка за красной солью. Погребальные обряды Тувы. XVIII – начало XXI в. СПб., 2009. 142 с.

Поделиться ссылкой:

Leave a Reply